Чего боится Александр Домогаров?

Всенародная слава и любовь вкупе с титулами "секс-символ", "самый красивый мужчина российского кино" и так далее пришли к Александру Домогарову через долгих 12 лет после его первого появления на телеэкране. Александр Домогаров "засветился" и в иностранном кино: у польского режиссера Ежи Хофмана в картине "Огнем и мечом" и у шведа Эрика Густавсона в "Ныряльщике".

Слухи и сплетни о личной жизни Домогарова многочисленны и противоречивы. Сам он ни с кем и ни при каких обстоятельствах не обсуждает эту тему. Все, что остается на долю журналистов - объедки со стола настоящей сенсации. Джентльмен не обсуждает дам. Дамы любят джентльмена Александра.

И как его можно не любить? Отец двоих сыновей снова свободен. Живет на даче. Категоричен в суждениях и не склонен к компромиссам. Прямолинеен. Взрывоопасен. Одинок. Работоспособен. Порочен. Грустен. Любит жареную картошку. Ценит красоту. В соответствии с указом президента РФ год назад стал народным артистом России…

- Александр, какое у вас самое любимое место и время?

- Время - весна. А место? Место-место… То, в котором я нахожусь в данный момент. Если оно хорошее, конечно, если соответствует моему внутреннему состоянию.

- Вы часто находитесь в местах, которые вашему состоянию не соответствуют?

- Иногда бывает такое. Стараюсь этого избегать, но иногда все же случается.

- Есть такое понятие – "кризис среднего возраста". Вы его ощущаете? Преодолеваете как-то?

- Вы знаете, по-разному бывает. Иногда преодолеваю, иногда не преодолеваю. Более того - иногда этот самый кризис чувствуется, иногда нет. Опять-таки все зависит от какого-то внутреннего состояния…

- У вас шрамы на теле. Много. Откуда они?

- По разным причинам. Часть из-за выполнения опасных трюков. Иногда приходилось меня латать после съемок сцен, где приходилось работать самому, без каскадеров. Вначале были трюки, потом операции… Вот на теле отметки и остались.

- А есть ли связь между вашими шрамами и увлечением оружием? У вас ведь большая коллекция, о которой все говорят…

- На самом деле совсем не большая. Есть, например, у меня в коллекции обоюдоострый кинжал XVIII века, восточный. С той ручечкой еще, не менянной, костяной, потрескавшейся от времени. А вообще рассказывать о каком-то конкретном экземпляре просто так сложно. Надо, чтобы его видно было, чтоб можно было продемонстрировать все его боевые качества.

- Вы умеете пользоваться оружием? Тем же самым ножом, например?

- Ну, нож - это такой экземпляр – подарочный, скорее. Он настоящий, конечно, но пользоваться им… Зачем? Я считаю, что никогда не надо брать в руки оружие, которым ты не умеешь основательно владеть. Пускай лучше на стене висит.

- Вы гостеприимны?

- Я? Как человек или как артист?

- Как человек. Например, приютить друга близкого или не очень.

- Странные вопросы вы задаете. Друга приютил бы - ради Бога. Для друзей мой дом открыт всегда. Для врагов закрыт.

- Какую книгу вы сейчас читаете?

- Вы знаете, давно ничего не читал для себя. Год, если не больше. Читал по работе – разные материалы по спектаклям, статьи про Французскую революцию, почеркушечки какие-то. И вообще - на самом деле я серый, необразованный, примитивный человек. Пустите эту сплетню в Рунет.

- Там о вас давно ничего не слышали?

- Ничего, мы еще полгодика помолчим, а потом как выдадим…

- Что-то вроде "Александр Домогаров тайно женился в Таиланде"?

- Ну, почему бы и нет?

- Вы неоднократно говорили, что хотели бы познакомиться с Аль Пачино. Он все еще ваш кумир?

- Да. Я считаю Пачино одним из величайших артистов XX века и мечтаю с ним познакомиться! Но пока такая возможность не представилась. Он даже не знает о моем существовании…

- Вы верите в приметы или в судьбу?

- Гороскопы читаю. Когда мне в руки попадается журнал, то могу обратить внимание на последнюю страницу и прочесть, что там по поводу моего знака написано.

- Сбывается?

- Не всегда, но бывает.

- А если не актером, то кем вы могли бы стать? Лесником, например?

- Лесником? Ну, если бы я родился в лесу, то может, и стал бы лесником, а если родился бы у кузнеца, то стал бы кузнецом, а если у плотника, соответственно, наверное, плотником бы стал. На самом деле на этот вопрос мне сложно ответить. Я занимаюсь конкретным делом, у меня есть профессия. И думать о том, кем бы я мог быть при тех или этих обстоятельствах, - не хочу.

- Вы носите крест и вместе с тем утверждаете, что прощать не умеете и не хотите. А ведь прощение – христианская добродетель…

- Я не верующий, я верящий. Просто есть какие-то вещи, в которые я верю. Потому и верящий. Именно поэтому я не могу сказать, что соблюдаю христианские законы и каноны. Да, есть такие вещи, которые я не прощаю. Это вполне укладывается в мое мировоззрение.

- Вы вообще обидчивы?

- В здоровом смысле этого слова - да.

- Есть мнение, что театр - для искусства, а кино - для денег. Как это у вас?

- Театр и кино ни в коем случае нельзя сравнивать. Это ведь две совершенно разные вещи. Театр сиюсекунден, это то, что происходит здесь и сейчас, в эту минуту, в этот миг. Кино - это совсем другое. Кино это искусство режиссера и оператора. А артиста – в намного меньшей степени.

- Рассказывают, что вам свойственны вспышки немотивированной агрессии, но при этом…

- Если мне такие вопросы будут задавать, то агрессия может стать вполне мотивированной…

- Но при этом утверждают, что нежность и доброта вам отмерены с соответствующей щедростью. Наверное, с таким набором качеств доктор Джекил и мистер Хайд особенно органично в вас уживаются?

- Пусть публика придет и посмотрит - органично это или нет. Мне сложно вам сказать. Я изнутри не могу судить.

- Какой вы партнер?

- Наверное, хороший. Так и напишите: "Домогаров - хороший партнер". А на самом деле я - разный партнер. Если у меня плохой партнер, то я буду плохим партнером, а если у меня хороший партнер - то хорошим, постараюсь ему соответствовать.

- Воспитание ваших сыновей полностью лежит на плечах их матерей или вы как-то им помогаете?

- Приходит время, когда сыновьям становится интересна не только мамина юбка, но и мнение папы. Тогда мы начинаем общаться.

- Чего боится стопроцентный мужчина, секс-символ Александр Домогаров?

- Что наступит время пенсии, на которую я не пойду.

- Будете как Зельдин? Выходить на сцену в девяносто лет?

- Ну, не знаю… В ближайшем обозримом будущем на пенсию я точно не пойду, а там - как жизнь повернется. Поживем – увидим. Такая новая ипостась - секс-символ на пенсии… Хорошее название для статьи, правда? Вот желтая пресса вздрогнет, а?

- Как вы воспринимаете Израиль?

- Вы знаете, удивительная страна. Ее надо изучать и изучать. Мы вот сколько раз были, а достаточно поверхностно с ней познакомились. Хотелось бы намного больше узнать о ней.

- Времени не остается?

- Ну, конечно, времени мало. А хотелось бы побывать там, где мы еще не были. Но времени мало.

- Как вас здесь воспринимают? Чем отличается израильская публика от, скажем, московской?

- Я понимаю смысл вопроса, только не знаю, как на него отвечать. Потому что я могу судить только по тому приему, который нам оказывали в последний раз. Тогда мы приезжали с "Сирано", и это было очень хорошо. А вот самое яркое воспоминание - когда мы в Израиле играли - я уж не помню, сколько лет назад - "Моего бедного Марата" по Арбузову. Мы его к тому времени уже достаточно давно играли, знали, как он идет, где какая реакция зала, где люди замолкают, а где могут всплакнуть. Начали спектакль и – полнейшая тишина. Мысль была одна - дикий провал. Потому что тишина стояла гробовая, абсолютно никакой реакции от публики. Мы отыграли спектакль, потом была пауза секунд на тридцать, а потом аплодисменты. Когда зажгли свет, мы увидели, что люди в зале плакали. И это была высшая награда. Тогда в зале сидели в основном достаточно пожилые люди, знавшие то время не понаслышке. И вот это мы запомнили навсегда. Вот и думайте, чем московская публика от израильской отличается.

- Традиционный вопрос про планы…

- Я никогда о планах не разговариваю.

- Примета плохая?

- Нет, просто не считаю нужным. Планы есть. Так и напишите - планы есть. Какие планы есть - не скажу. Нет смысла особого. А вдруг половина не состоится или рассосется, вдруг мне что-то помешает. Зачем я буду рассказывать? Есть любители рассказать про планы - " а я вот буду…" Ну и будь. "А я вот готовлюсь". Ну, и готовься. Вот когда начнешь делать дело или когда сделаешь его, тогда ты имеешь право об этом говорить. А так - нет. Могу сказать одно. Мы в театре работаем над пьесой Эдварда Радзинского. "Палач". А еще идут съемки картины Павла Лунгина "Иван Грозный и митрополит Филипп". Да пожалуй, и все.

- Историческая тематика вас не отпускает…

- Ну, во-первых, это очень интересный материал, во-вторых - интересное время, в-третьих - очень хороший режиссер, в-четвертых - команда великолепная. В-пятых - это большое кино. Тема серьезная. Бригада серьезная. Петя Мамонов – Грозный, Олег Янковский - митрополит Филипп, Ваня Охлобыстин, Юра Кузнецов, ваш покорный слуга опять же…