Раньше Олейникова без Стоянова встретить
было практически невозможно. Всегда вместе: два сапога - пара. Сейчас
иначе: родители "Городка" по отдельности снимаются в сериалах, порознь
ездят со спектаклями на гастроли. Юрия Николаевича и Илью Львовича для
интервью мы вылавливали тоже по одному. - Вы все чаще порознь. Это неслучайно? Может, вместе мы вас скоро и не увидим? Ю. С. (Юрий Стоянов): Есть банальный набор ситуаций, из-за которых разваливаются творческие пары. А вот нам с Олейниковым просто делить нечего... И. О. (Илья Олейников):
Ну устроит он мне скандал, ну я ему - все равно потом помиримся. Другое
дело, что и у него, и у меня появляется очень много побочных проектов,
которые отвлекают от "Городка". Потому что нельзя же все время есть
одно и то же. Знаете такой анекдот? Мама спрашивает: "Что ты хочешь,
сынок?" Он говорит: "Торт". Потом мама снова спрашивает, он так же
отвечает: "Торт". А когда его в четвертый раз спросили, он уже ответил:
"Рвать!" - Если в Москве стало так много работы, логично было бы в столицу и переселиться... Ю. С.:
Нет, не хочу! Я знаю в шоу-бизнесе состоятельных людей, которые,
наоборот, мечтают купить квартиру в Петербурге. В Москве они деньги
зарабатывают, а им хочется, чтобы окошки на Мойку были или на канал
Грибоедова, на Львиный мостик. А мне не надо, у меня уже есть квартиры
- и в Питере, и в Москве. Мне вообще нравится бывать у вас. Покушать
здесь. По магазинчикам прошвырнуться. И дочку привозить сюда нравится -
ей три с половиной года. Здесь есть хорошие детские центры. А в Питере
пойти с маленьким ребенком практически некуда - в Эрмитаж ей, извините,
еще рановато... Кроме того, жена у меня москвичка, и любовь к столице,
наверное, передалась мне половым путем. И. О.: Хотя
здесь и телевидение, и радио, мы работаем у себя дома. Когда нужны
Москве, она нас приглашает... Чем радостнее приезжаешь сюда, тем с
большим удовольствием домой возвращаешься. - Быть актером каждый из вас мечтал с детства? Ю. С.:
С детства у меня была склонность к лицедейству. Вернее, как и у всех
детей, склонность к кривлянию и баловству. Когда это по-настоящему
смешно получалось, люди не обижались, а искренне смеялись... С детства
я любил кино, мне безумно нравился Чарли Чаплин. Бабушка моя работала
билетером в кинотеатре, и я бесплатно и с великим удовольствием все
каникулы проводил у нее в кино. Это был клуб завода "Продмаш", и
в нем я посмотрел, по сути, весь итальянский неореализм. А на улице мы
с ребятами "играли в людей". Вот идет по улице человек, о чем-то
думает, а ты где-нибудь неподалеку озвучиваешь для своих друзей его
мысли. Потом в институте мне сказали, что это называется "внутренний
монолог". Мама моя работала тогда завучем по воспитательной
работе. Это был и сдерживающий, и провоцирующий фактор. Чтобы не
считаться маменькиным сынком, приходилось выпендриваться чуть больше,
чем остальным. Я не бил стекла, не поджигал туалеты, но мог вызвать
учителя из класса голосом директора. И. О.:
По-настоящему я стал думать о своем будущем где-то лет с шести. У нас
дома было много пластинок с популярными индийскими песнями. Сестра все
время их крутила, а я слушал и мечтал. Хотел видеть себя на экране и
исполнять песни на индийском языке. Потом пошел в школу, и мечтать
стало некогда - началась борьба за выживание. Я не был первым учеником,
не был и вторым. Двойки, тройки... Математика - полный "гробешник". Вот
только с гуманитарными предметами все было нормально. Я мечтал
поскорее окончить школу, получить аттестат, а что там дальше будет со
мной, мне было абсолютно все равно. В пятнадцать лет неожиданно понял:
что-то может получиться у меня в актерской профессии, поскольку к
остальному я совершенно не приспособлен. Решил, что поеду в Москву, и
если с первого раза не поступлю, больше искушать судьбу не буду.
Поступил. С первой попытки. Ю. С.: Я тоже поступил
сразу. Был тогда худеньким, красивеньким, длинноволосым, с гитарой в
руках. Сам бы принял такого. Да еще с таким аттестатом! Две четверки
всего, остальные пятерки. Когда учился в школе, все друзья были старше,
они за меня и делали домашние задания. Мне по сей день снится сон, как
иду на экзамен по математике и понимаю, что не знаю ни-че-го. И еще
один актерский сон преследует: выпихивают на сцену при полном зале, а я
голый и слов не знаю... Так вот, приехал я в Москву из Одессы,
смотрю: Щепкинское - училище, Щукинское - училище, студия МХАТ - вообще
школа. Я подумал: "Ну что я скажу, что поступил в училище? Все подумают
- типа актерское ПТУ"… И тут увидел ГИТИС - Государственный институт
театрального искусства имени Луначарского. Что ни слово, то праздник!
Вот туда-то я и пошел документы подавать. С первого тура меня сразу
толкнули на третий. На гитарке бренчит, сложен неплохо... Нужный на
курсе мальчик. Решили, будет про любовь чего-нибудь играть. И. О.:
Я приехал в Московское училище циркового и эстрадного искусства и сел
там на манеже... Шла репетиция воздушных акробатов. Любовался ими минут
сорок и думал, что "воздух" - это совершенно не для меня... А потом
отдал документы. Меня поселили в общежитии в Кунцево. В комнате жили
три человека. Я, мальчик по фамилии Солодилов и третий - Нелипович. За
три дня до экзаменов мы взяли пять бутылок портвейна и после первой
стали читать друг другу то, что собирались показывать экзаменаторам. Нелипович
прочел басню, и я понял, что не люблю его. Мне казалось, что он
представляет конкуренцию и его нужно как-то устранять... Я сказал:
"Зачем, Нелипович, ты читаешь эту муть? Тебе нужно читать лирику: "Ты
жива еще, моя старушка?" Других стихотворений я просто не знал. Так
запудрил ему мозги, что он поменял свой репертуар за два дня до
экзаменов. Сказать, что он с треском провалился, значит, не сказать
ничего. И когда он устроил прощальный вечер, мы опять купили портвейн... - А правда, что комики - грустные в жизни люди? И. О.: Да нет, все зависит от темперамента человека. Мы со Стояновым не грустные. Ю. С.: А что, я похож на комика? По материалам "CN-Новости"
|
