| Роль России "будет зависеть от экономической мощи и политического
здоровья". В этой, на первый взгляд, банальной фразе Дмитрия Медведева
сказано все. Вице-премьер, председатель совета директоров "Газпрома",
друг и один из вероятных преемников Владимира Путина, произнес ее в
прошлый вторник на Всемирном газетном конгрессе, проходившем на
минувшей неделе в российской столице.
В ней сказано все прежде всего потому, что
политика в ней ставится на второе место после экономики: это
возвращение марксизма, делающего "базис" основой общества. А еще – и
это главное – потому, что прилагательные расставлены в ней не так, как
их расставили бы во Франции, где говорят о политической мощи и
экономическом здоровье. В России мощь является экономической, а у
политики есть здоровье, то есть она может болеть.
О политике будет много говориться перед
саммитом "большой восьмерки", который в июле будет впервые проходить в
России, в Санкт-Петербурге. Владимир Путин не диктатор, но демократ из
него такой же, какой из Ширака – европеец: он демократ не по убеждению.
То, что его страна занимает позорные места по ситуации с защитой прав
человека (168-е из 192, по оценке Freedom House), по коррупции (126-е
из 159, по оценке Transparency) и по менеджменту (85-е из 108, по
оценке Всемирного экономического форума), его мало волнует. Отвечая на
прямую критику со стороны издателей газет по поводу присутствия
"Газпрома" в СМИ и ущемления свободы печати в стране, Путин ответил: "У
меня другая точка зрения". Точка. Не забудьте, что у политики слабое
здоровье: не будем оставлять ее на ветру, который раздувают эти
обличители-журналисты...
Главное – это экономика. А здесь результаты в
целом положительные. После девальвации рубля в 1998 года рост
российской экономики составляет в среднем 6,6% в год. Масштабы
строительных и ремонтных работ, по крайней мере в Москве,
свидетельствуют о более стремительной и, конечно, о несколько более
глубокой экономической и социальной модернизации, чем ожидалось. Путин
положил конец упадку ельцинских времен. Если за 1991-1998 года ВНП
сократился более чем на 40%, то к концу 2006 года – за восемь лет – он
вырастет на 65%.
Кремль начинает увеличивать расходы на
социальные нужды, но в пределах, допускаемых соображениями стабильности
бюджета. Россия накопила 180 млрд долларов валютных резервов и
расплачивается по внешним долгам. Здесь контраст с ельцинской эпохой не
менее разителен. "Макроэкономическая среда прочна, руководство
экономикой осуществляется на должном уровне, а бюджетная политика очень
разумна", – говорит президент Европейского банка реконструкции и
развития (ЕБРР) Жан Лемьер. Россия рассчитывает закрепить свой успех,
вступив будущей весной в ВТО.
Однако растущая зависимость экономики от газа
и нефти уменьшает эти достижения. Россияне подчеркивают, что начинается
развитие и других секторов. Благодаря нефти экспорт металлов увеличился
на 61%, химической продукции – на 28%, машин и оборудования – на 12%.
Но углеводороды более чем наполовину обуславливают экономическую
экспансию, а для пополнения государственного бюджета они значат еще
больше. Для того чтобы рост начался в других секторах, чтобы Россия
стала не просто нефтедобывающей страной, нужно, чтобы возобновился
поток инвестиций, чтобы реформы пошли более высокими темпами. Нужно
положить конец бюрократическому равнодушию страны, в которой ничто не
работает без постоянных "сбоев".
Но Путину не нужна эта простая демократическая
нормализация: у него другая стратегия. Россия, вернувшаяся в ряд держав
средней руки, нашла оружие, позволяющее ей считать себя великой: это
газ, по запасам которого она занимает первое место в мире. С тех пор
экономика для нее лишь во вторую очередь является ключом к процветанию:
главное – это мощь. Газ не источник доходов: это вектор империи, это
возвращение российской славы. "Шесть лет назад у нас не было никакой
силы. Сегодня она у нас есть", – сказал Дмитрий Медведев.
"Газпром", государственный монстр, в котором
трудится 300 тысяч человек, становится центральной группой в этом АО
под названием "Россия". Стратегия заключается в "контроле".
Кремль-"Газпром" сам назначает своих членов руководителями различных
ведомств, его вмешательство ощущается по всей длине энергетической
цепочки – от добычи до распределения (этим и объясняется его стремление
скупить европейские распределительные компании), он добивается
монополии на экспорт и стремится прибрать к рукам "стратегическую"
промышленность, а также прессу. Уже 38% оборотных средств этот монстр
получает не от газа.
Принципы этой "промышленной политики",
ориентированной на сырьевые запасы, понять можно, особенно во Франции,
также склонной к этатизму и испытывающей ностальгию по величию. Но она
имеет смертоносную тенденцию: стремление к мощи быстро берет верх над
стремлением к эффективности. Похоже, именно это происходит в Москве.
|
