Президент Российской Федерации Владимир Путин вчера в честь 80-летия газеты "Комсомольская правда" посетил ее редакцию. Мероприятие было отмечено праздничным салютом из скандальных высказываний главы российского государства на темы внутренней и внешней политики.
Войдя в знаменитую Голубую гостиную "Комсомолки", где находится и музей газеты, Путин поздоровался с сотрудниками газеты, сидящими за столом (кивком головы, а не за руку, как обычно), и рассказал, как главный редактор газеты Владимир Сунгоркин сейчас говорил ему, что в здании, где работает "Комсомолка", нет подходящих условий для функционирования такого творческого коллектива, каким, без сомнения, является газета "Комсомольская правда" (КП). Речь шла о высокой цене за аренду помещения, которое КП занимает чуть не столько же времени, сколько существует.
– Это для всех проблема,– подтвердил господин Путин.– Будем иметь в виду и постараемся не ставить СМИ в трудное положение.
В коротком приветственном слове президент обратил внимание на то, что КП является прибыльным изданием. Такого рода показатели его в последнее время чрезвычайно интересуют, идет ли речь о футбольном клубе или о периодическом массовом издании.
– Прибыль, правда, не ахти какая,– со странной улыбкой сказал президент.
Возможно, он намекал, что не вся она показывается кому надо, а может, для него несколько миллионов долларов и правда не деньги.
– Даже в сельском хозяйстве у нас сейчас норма прибыли довольно велика,– нашел с чем сравнить газетный бизнес президент России.
В свою очередь, Владимир Сунгоркин отчитался перед президентом – в том смысле, что редакция к его приезду готовилась максимально тщательно:
– Самые гадкие вопросы убрали, тренировались, готовились. Кто хочет начать?
Это был мастерский ход. Сложилось такое впечатление, что он не шутил. А все засмеялись. И господина Сунгоркина, если что, никто теперь не упрекнет в том, что он с самого начала не сказал президенту всей правды.
Руку спонтанно, можно сказать, ни с того ни с сего поднял заместитель главного редактора Алексей Ганелин. Он рассказал, как на летучках журналисты "ежедневно обзирают газету" (он имел в виду, что они ее обозревают), и спросил, читают ли КП в семье президента.
– Обзирают газету? – быстро переспросил президент и усмехнулся (он, видимо, имел в виду что-то другое).– Я читаю, значит, можно сказать, что семья читает, я же член семьи.
Быстро выяснилось, правда, что и дочери, бывает, читывают, и даже "обсуждение происходит".
– Я знаю, что газету поругивают, что она скатывается в желтизну, но я так не считаю,– добавил господин Путин еще одну цитату из себя на первую полосу КП (в крайнем случае на вторую).
Один журналист рассказал президенту, что накануне в гостях у "Комсомолки" был главный тренер ЦСКА Валерий Газаев, у которого все допытывались, что он сказал в раздевалке своим игрокам при счете 0:1. Журналист поинтересовался, что сказал бы в такой ситуации господин Путин.
– Известно, что я спортом занимаюсь всю жизнь, и я наслушался от своих тренеров того, что обычно говорится, когда спортсмен проигрывает,– тяжело вздохнул он.– В общем, это был бы разговор, нацеленный на победу. В спорте надо побеждать. Для того чтобы участвовать, есть физкультура.
– А в политике тоже так? – сочувственно спросил журналист.
– Конечно,– ответил президент.– И в жизни должно быть так.
Другому журналисту КП, по его признанию, больно за Россию. Сюда очень хотят, по его сведениям, приехать мигранты. Но не едут. В чем причина?
– И как заставить женщин рожать? – терзался вопросом журналист.
Было очевидно, что он для себя никак не может решить эту проблему.
Вопрос о мигрантах господину Путину задают часто, и он не утруждает себя поиском новых нетрадиционных ответов. Он говорит, что во всем мире в такой ситуации самое главное – проблема адаптации, потому что люди часто десятилетиями не могут начать говорить на языке страны пребывания. Впрочем, мигранты едут в основном с территории бывшего СССР, так что у России такой проблемы нет.
– Это большой человеческий резерв,– заявил господин Путин.– И мы его используем чрезвычайно плохо. Причем мы заинтересованы в приезде к нам не только русских, но и всех, кто готов подчиняться законам нашей страны. Но если приезжающие будут ухудшать положение тех, кто уже живет здесь, это тоже плохо,– завершил президент свою мысль.
– А женщин рожать заставим когда-нибудь? – вернулся к самой больной для него теме тот же журналист.
На самом деле он очень хотел заставить президента пошутить. Но господину Путину, похоже, не до шуток на эту тему.
– Заставить нельзя,– говорил он.– тем более рожать. Нужно искать побудительные мотивы как для мужчин, так и для женщин... Это должно стать общенациональным лозунгом. Будем вместе с вами трудиться над решением этой задачи.
Эффект от вопроса был все-таки достигнут. Чем серьезнее рассуждал на эту тему президент, тем смешнее становилось.
Военный корреспондент "Комсомолки" полковник Виктор Баранец задал вопрос о дислокации российских военных баз в ближнем и дальнем зарубежье. Президент говорил, что снявши голову, по волосам не плачут. Он рассуждал о том, что республики бывшего СССР стали независимыми государствами, членами ООН и признаны в этом качестве Россией.
– Все-таки иностранные базы, если только это не оккупационные войска, находятся на территории чужой страны по желанию и согласию партнеров,– говорил он.– Если такого желания нет, у нас нет выбора.
– Нынешние военные базы – это просто места постоянной дислокации войск во время существования СССР,– добавил он.– Хорошо или плохо, что уходим? С точки зрения безопасности эти базы интереса не представляют. Это мнение Генерального штаба вооруженных сил Российской Федерации. Политически, думаю, это не очень хорошо. Некоторые соседи не хотят нашего присутствия. Впрочем, оставаться в этой ситуации было бы еще хуже.
Между тем ничего такого, что требовало бы ускоренного вывода войск, господин Путин не видит.
– Нажимной способ ведения переговоров мне представляется необоснованным,– заявил он.
Теперь речь шла, разумеется, о Грузии. До сих пор президент публично не высказывался по этому поводу. Говорил он, впрочем, хорошо контролируя каждое свое слово:
– Такого... совсем уж партнерского отношения к решению этих проблем мы не чувствуем. Будем работать. Если уж мы уходим из Грузии, как мы будем осуществлять работу, например, на армянской территории? Ведь значит, нам нужен транзит. Кроме того, нам бы хотелось, чтобы после нашего ухода в Грузии не появились бы базы третьих стран. Это связано с нашей безопасностью.
Стало чувствоваться, что вопросы начинают задевать господина Путина. Он понемногу начинал довольно резко реагировать на них. Редактор отдела экономики Николай Ефимович поинтересовался взаимоотношениями господина Путина и президента Беларуси Александра Лукашенко:
– Он, конечно, сукин сын, но, как говорится, наш сукин сын! И вот я хотел бы...
– Я бы так не говорил,– оборвал его господин Путин,– что он сукин сын.
– Это такое народное выражение,– растерянно улыбнулся господин Ефимович.
– Это не народное выражение,– заявил господин Путин. Это сказал президент Рейган по поводу диктатора Сомосы, и у меня к вам просьба: президент Беларуси – глава дружественного нам государства. Когда вы что-то пишете, я не могу вам делать замечания. Но поскольку у вас встреча с главой другого государства (Владимир Путин имел в виду самого себя), то я не могу не среагировать. Продолжайте.
– Да с Беларусью понятно все! – в сердцах воскликнул господин Ефимович. И он задал вопрос о том, почему Россия до сих пор продает энергоресурсы странам, с которыми человеческие отношения что-то никак не складываются.
– У вас над входом на знамени висит один гражданин, Иосиф Виссарионович Сталин,– обратил внимание Владимир Путин на подробность, которая заставила вздрогнуть.– Так вот он говорил, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский остается.
Эта часть выступления президента не входила в его ответ на вопрос об Александре Лукашенко (а могла бы). Она входила в ответ на вопрос, скорее, о президенте Грузии Михаиле Саакашвили.
Президент рассказал, что экономические санкции далеко не всегда оказываются самыми эффективными. Но дело в том, что в этой ситуации санкции состояли бы уже в том, что Россия начала бы продавать энергоресурсы Грузии и, например, Украине просто по рыночным ценам.
Между тем глава российского государства, порассуждав еще немного о том, что надо не отвечать на провокации близких соседей, а сотрудничать с теми, кто в этом по-настоящему заинтересован, вдруг сказал, что и в самом деле "надо со всеми переходить на торговлю по рыночным ценам". Было такое впечатление, что ему захотелось, наконец, сказать то, что он думает.
Господин Ефимович помогал ему в этом, не оставляя президента своим вниманием.
– А в Прибалтике? – спрашивал он.– Они нам предъявляют претензии. Может быть, нам тоже ущерб предъявить им?
Тут-то президент и заговорил с собравшимися как с близкими друзьями. Чужим людям того, чем он с ними поделился, не скажешь.
– В целом нам есть что предъявить, конечно, в ответ,– сказал он.– Есть что посчитать. Не в режиме конфронтации, но вполне можно все это делать.
Никогда до сих пор он не говорил ничего подобного. Можно считать, что журналисты, навалившись на господина Путина, наконец-то разговорили его. Во всяком случае, в том, что сказал он дальше, я считаю, была не только его заслуга.
– Россия при развале СССР, чтобы избежать югославского сценария, пошла на беспрецедентные жертвы, отдав десятки тысяч квадратных километров своих исконных земель. А теперь высказываются всякие бредни, что кто-то кому-то какие-то пять километров вернуть должен. Это недопустимо,– продолжал господин Путин.– Мы не будем вести переговоры на платформе каких-либо территориальных претензий. Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши.
Так господин Путин использовал еще одно выражение из своего пассивного (надеюсь) словаря. Отныне это выражение займет достойное место в ряду таких идиом, как "мочить в сортире" и "приехать на обрезание".
Журналист "Комсомолки" для разрядки предложил господину Путину национальную идею:
– Россия летит на Марс!
– Вся Россия? – переспросил президент.
– Почему нет?
– Давайте тогда начнем с "Комсомолки".
На самом деле он, оказалось, готов и к такому повороту событий.
– Что касается таких полетов, то, я знаю, это обсуждается, и мы должны обсуждать это спокойно, без суеты... Но говорить, что это может быть национальной идеей... Национальной идеей может быть вот что: обеспечение экономического роста – не за счет расширения добычи энергоресурсов, а за счет высокотехнологичной экономики.
Еще год назад, если не ошибаюсь, национальной идеей была конкурентоспособность. (Видимо, не выдержала конкуренции.)
Знаменитый журналист КП Василий Песков начал свой вопрос с того, что тоже вспомнил про знамя у входа:
– Иосиф Виссарионович Сталин... на знамени, Владимир Владимирович, у нас, вы сказали, он есть... Человек-то был неглупый.
Господин Путин высоко поднял брови. Его лицо выражало крайнее недоумение. Он, кажется, хотел дать понять, что мысль, по крайней мере, спорная.
Впрочем, господин Песков не рассчитывал провести реставрацию сталинизма (хотя бдительность господина Путина произвела на меня благоприятное впечатление). Он говорил всего лишь о Лесном кодексе. Кто-то скажет: а чего говорить, и так все ясно: Лесному кодексу – быть. Ничего подобного: господин Песков говорил не меньше четверти часа, и если что-то до сих пор и было ясно, то после его бесшабашного монолога окончательно запуталось абсолютно все. В конце концов, журналист признался, что не рассчитывает вообще ни на какой ответ президента, а просто хотел рассказать о наболевшем. Наступила неожиданная и такая долгожданная тишина.
Впрочем, президент решил ответить. То, что сказал он, запутало ситуацию еще больше (хотя только что казалось, что запутать ее еще больше не под силу человеку). Он заявил, что страна не должна идти по пути приватизации природных ресурсов.
– Я боюсь, что иначе в лес будет не войти после таких решений,– сказал господин Путин.– Речь должна идти о долгосрочной аренде.
Причем это должна быть аренда на таких условиях, чтобы арендатор был заинтересован вкладывать деньги в развитие арендуемого хозяйства, то есть собственно леса. Механизма появления такой заинтересованности президент не описал (скорее всего, потому, что ее при такой схеме просто не может быть).
Президент в результате, похоже, зачеркнул идею выстраданного нового проекта Лесного кодекса о том, что лес может находиться в частной собственности.
Кроме того, вскользь президент упомянул о том, что страна должна сейчас $44 млрд. и что ежегодно отдает по процентам больше денег, чем тратит на здравоохранение, образование и культуру, вместе взятые.
Редактор отдела науки КП поинтересовался, не знакомили ли Владимира Путина как президента, умеющего хранить тайны, с подробностями посещения нашей планеты пришельцами. В качестве примера журналист привел президента США, которого, по разговорам в среде его коллег, пишущих на такого рода деликатные темы, сразу после вступления в должность ведут в "зеленую комнату", где знакомят с замороженными телами инопланетян.
– Сообщают ли вам такие жгучие тайны? – спросил журналист.
Президент категорически отверг существование "зеленых комнат" и признал наличие "зеленого змия".
– Один мой приятель, товарищ мой, живущий в Америке, президент США, сам он завязал, кстати, и меня ни в какие "зеленые комнаты" на водил. Это чушь! Во всякому случае, чушь, что кого-то в это посвящают,– поправился господин Путин.
Возможно ведь, впрочем, он считает это чушью именно потому, что его в это никто не посвящает. А посвящают его в разнообразные секреты государства.
– Для этого в стране проводятся учения,– рассказал президент.– А все, что связано с НЛО, на уровне правительства и президента, повторяю, не обсуждается.
– Правду от вас скрывают,– с досадой сказал кто-то из журналистов.
Напоследок господин Путин по просьбе корреспондентки, ведущей рубрику "Живой уголок", рассказал интимные подробности на тему, которую последовательно и твердо ведет газета "Комсомольская правда",– о собаке Кони.
– Она у меня девушка серьезная, постоянная,– сказал Владимир Путин.– У нее есть приятель, живет она неплохо, даже, может, слишком хорошо, от этого растолстела, но характер у нее замечательный... Я даже не знаю, собака она или нет, у нас с ней теплые взаимные чувства...
|
